Last updated on

Nov 10, 2014

Upper page

Measurements

КРУГЛЫЙ СТОЛ «ИСПЫТАНИЯ И ИЗМЕРЕНИЯ»

Статья напечатана в журнале «Звукорежиссер», №10, 2004.

В 2004 году журнал «Звукорежиссер» три раза публиковал результаты тестирования аудиоаппаратуры: звуковых карт, аудиоинтерфейсов и студийных мониторов ближнего поля, а также проблемную статью нашего постоянного автора Михаила Сергеева «Пора изменять измерения?» Тема независимого объективного тестирования разных типов аппаратуры волнует многих читателей — это видно и по нашей интернет-конференции, и по письмам, приходящим в журнал.

Поэтому редакция решила собрать Круглый стол, на котором обсудить вопросы звукотехнической метрологии и оценки качества оборудования.

В Круглом столе приняли участие:

• Алексей Лукин, аспирант МГУ, автор-разработчик популярной измерительной программы RMAA;
• Александр Курило, директор по маркетингу и развитию компании Multimedia Club;
• Дмитрий Свобода, руководитель Акустического центра кафедры радиовещания и акустики МТУСИ;
• Михаил Сергеев ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Государственного университета телекоммуникаций;

Вел Круглый стол главный редактор журнала «Звукорежиссер» Анатолий Вейценфельд.

Анатолий Вейценфельд:

Вопрос об измерениях имеет несколько разных аспектов, это такая многолучевая «звезда». Это:

• инженерно-технический аспект — то есть что показывают приборы при измерениях;
• аспект потребительско-пользовательский, или прагматический — то есть что эти цифры говорят возможному пользователю, нужны ли и важны ли они;
• аспект коммерческий, позволяющий правильно позиционировать продукт на рынке, аспект официальный, связанный со стандартами, формальными нормативами и т.п.

Но главное для нас сейчас — понять, насколько существующие методы измерения и описания технических параметров соответствуют современным требованиям. Не случайно статья Михаила Сергеева носит такое несколько каламбурное название — «Пора изменять измерения?» (признаюсь, это название ей дал я). Потому что речь шла о том, что в настоящее время стандарт предусматривает измерение параметров, мало кому интересных или не очень показательных, а те технические данные, которые действительно информативны, на сегодняшний день либо вообще отсутствуют, либо меряются непонятно как и как кому вздумается. И они ни с чем не соотносятся и непонятно, как их интерпретировать.

Поэтому оценка звука и звукотехники продолжает оставаться субъективной, в большой степени в области образно-лирических аудиофильских описаний, всех этих «легкое» и «светлое», «прозрачное» и «серебристое», «яркое» и «темное», «покрытое дымкой», не говоря уж о пресловутой «вовлеченности». Все это относится не к технике, а к художественной литературе, и используется в основном в журналах для любителей. Хотя, надо сказать, сейчас AES уже стандартизировал все эти «лирические» термины, и у нас в журнале была в одной из статей И. А. Алдошиной целая страница с таблицей этих описательных эпитетов на английском и русском языках. Таким образом, эта терминология стала условно-объективной, то есть разные эксперты под одним и тем же словом понимают одно и то же явление. По крайней мере, должны понимать одно и то же. Вот в этом — одинаковом понимании — самая большая проблема. Субъективная оценка существует и, безусловно, будет существовать, она, как это очевидно, нужна потребителю, иначе бы он не читал «лирических» аудиофильских журналов. Ведь существует подобная периодика и на другие темы: есть и ресторанные критики, и масса журналов про автомобили, как раз с отзывами испытателей и впечатлениями покатавшихся.

На самом деле потребителю нужно все — и объективное лабораторное исследование, и субъективный отзыв. В первом случае все упирается в достоверность и информационную насыщенность тестирования, а во втором — в доверие к эксперту. Это доверие дорогого стоит, потому что если читатель вместо познавательного отзыва получит что-то сомнительное, то он просто больше читать это не будет. Лет десять назад в мире звукотехники подобное случилось с одним журналом (не московским) по причине постоянного присутствия там некоего одиозного автора — серьезные люди просто перестали брать этот журнал в руки.

Дмитрий Свобода:

Что касается журналов, то мы имели дело с некоторыми, занимающимися тестированием аппаратуры. Надо сказать, что по методике это тестирование у них не выдерживало никакой критики: часть аппаратуры они тестируют в одних условиях, часть в других — в разные дни, в разных помещениях и т.п. Эта практика приводит к тому, что про одну и ту же технику пишут совершенно разные вещи. Это к тому, что называется «корректностью измерений».

Если же говорить о критериях оценки, то наша 30-летняя практика свидетельствует о том, что таких критериев порядка 120-ти. Они иногда повторяются, дублируют друг друга, иногда и противоречат друг другу. Мне приходилось читать в некоторых журналах, что «тональный баланс» такой-то, а «тембральный» — такой-то… А «спектральный» — еще какой-то… Да-да, не надо улыбаться, так и пишут! Но это уже вопрос корректности журналистов. А что касается корректности людей, участвующих в испытаниях, так называемых «экспертов», то тут все намного серьезнее. Если берут неподготовленных людей, то получается ерунда — они хотят что-то услышать, но не могут субъективные ощущения перевести в объективные параметры. Поэтому появление в свое время параметров Тиле-Смолла явило собой настоящий прорыв. Они сумели из великого множества объективных параметров громкоговорителей выбрать те основные, которые могут поведать почти все об их звучании. И в последние 10…15 лет предпринимаются шаги, чтобы сузить количество субъективных параметров оценки качества громкоговорителей. Иначе можно часами сидеть и оценивать качество звучания, и утром будет одно, днем — другое, а вечером — третье.

Расскажу о том, как у нас в МТУСИ мы работаем с субъективными измерениями. Лет двадцать назад мы начали с простых вещей — стали сажать наших студентов и просить, чтобы они переключали одну акустическую систему на другую и ставили плюсы и минусы, если есть разница в звучании, и ноль, если разницы нет. И писали, что больше нравится — первая система или вторая. И когда из ста прослушивавших семьдесят говорят, что первая система лучше — с такой статистикой не поспоришь. Это и есть превращение субъективной оценки в объективную. Но это еще не все, потому что «лучше-хуже» — это слишком общая характеристика. И тогда мы суживаем рамки, и начинаем отбирать самих судей. Опять предлагаем им сравнивать и оценивать две системы — но звучит система-то одна! И тем, кто ставил плюсы и минусы, говорили: «До свидания!» Потому что самый большой бич экспертов — «домысливание». Иногда это бывает непроизвольно, а иногда и произвольно, особенно на соревнованиях. Такого «горе-эксперта» можно поймать только на статистике.

Поэтому потом мы уже предлагаем не оценивать «лучше-хуже», а оценить натуральность, достоверность звучания какого-то инструмента. Таким образом происходит сравнивание с неким эталоном звучания, находящимся в голове слушателя. Каждый человек хоть раз в жизни был в концертном зале и примерно знает, как что звучит. И вот таким образом мы все больше сужаем круг тех, кто может стать аудиоэкспертом. Дальше мы уже от монофонического звучания переходим к стереофоническому и просим слушателей оценить пространственное звучание: ширину, глубину и даже высоту сцены, локализацию, то есть азимутальное расположение инструментов, четкость восприятия и т.д. Но общее число наших экспертов — не три и не пять, а двадцать, а то и пятьдесят — тогда мы можем получать достоверную оценку.

При этом существует ГОСТ на проведение субъективных измерений, его никто не отменял, но он никому уже не нужен, он обезличен и там нет отправных точек для практической работы. Есть также рекомендации МЭК по формированию экспертных групп, но и они устарели и сейчас уже неприменимы.

Достоверной оценки субъективных измерений можно достичь тремя путями. Это корректное проведение самих экспертиз; сужение оценок, которые мы используем в качестве базовых; должный уровень подготовки самих экспертов, то есть людей, которые могут субъективные ощущения переложить на язык оценок. В результате двадцатилетней работы количество важнейших параметров у нас доведено до 12-13. Это те параметры, которые можно перевести из восприятия на язык оценочного протокола, причем перевести быстро. Потому что если эксперт устал — он уже не эксперт. Мы не раз проверяли экспертные группы именно на расхождение оценок одного и того же звучания на протяжении времени — оценка менялась! То есть одно и то же звучание в начале прослушивания и, например, через час оценивалось по-разному. Ведь даже настроение эксперта, его эмоциональное состояние в этот день может влиять на оценку!

Но я не абсолютизирую субъективные измерения — только в связке с объективными они могут дать комплексный результат.

Обязательно должны соблюдаться критичные условия испытаний. Например, вся аппаратура должна отслушиваться на одинаковом уровне громкости, необходим контроль фазировки. Есть интересные решения. Например, чтобы оценить работу низкочастотного тракта, нужны очень хорошие приборы, фильтры 30-го порядка. Но, оказывается, наше ухо само является таким фильтром, и очень хорошо это делает. Я имею в виду явление маскировки высокочастотного звука низкочастотным.

Еще очень важный параметр — неискаженный уровень громкости. Наш Акустический центр занимается, в частности, тестированием автомобильных аудиосистем. Установлено, что средний уровень шума в среднем автомобиле — около 85 дБ. Значит, комфортный уровень при прослушивании составит порядка 95 дБ. И если на такой громкости система уже дает искажения, значит, хорошего звука в такой машине не будет.

Как мы замеряем этот уровень? Мы даем стандартную фонограмму, и в момент, когда эксперты фиксируют появление искажений, мы переключаем музыкальную дорожку на равную по уровню сигнала шумовую и шумомером определяем уровень громкости. Вот так субъективное прослушивание коррелирует с объективными измерениями.

А при оценке звучания аппаратуры мы используем всего несколько музыкальных параметров: микродинамика, макродинамика, тембральный баланс, музыкальный баланс, длина, ширина и высота звуковой сцены, и некоторые другие.

Анатолий Вейценфельд:

Известно, что когда Б. Я. Меерзон, будучи главным технологом ГДРЗ, пытался внедрить проверку слуха звукорежиссеров, те встали на дыбы. Причем запротестовали и очень известные звукорежиссеры! Хотя летчики же не протестуют, когда их здоровье проверяют каждый год, если не чаще…

А почему протестовали? А потому, что либо люди действительно не знали, что у них со слухом: работают и работают, пишут вроде неплохо — но в себе, в состоянии своего слуха не были уверены. Либо, напротив, уже точно знали за собой «грешки» по части слуха, но научились при записи как-то их компенсировать — а тут испугались, что проверка все выявит…

Дмитрий Свобода:

Вот то, что не ввели в ГДРЗ, мы у себя в экспертных группах ввели! Эксперт, как музыкант, должен быть все время в рабочем состоянии, натренирован. Поэтому мы каждый год каждого эксперта проверяем. Для этого мы тщательно анализируем их протоколы. У нас есть целая табель о рангах для экспертов: эксперт-стажер, который через год-два, если все нормально, получает диплом и становится экспертом. Но после этого мы за ним следим еще более внимательно. Если человек 4-5 лет работает успешно и без ошибок, то он получает диплом «судьи-эксперта». И все они без исключения раз в год проходят проверку! Мы даем тестовую систему, несколько фонограмм, и смотрим, как они оценивают звучание, — причем в ходе тестирования обманываем их. А как же — ведь с них спрос особый! А когда в журналах пишут люди, не прошедшие такого тренинга и проверок, то и непонятно, как же звучит система, о которой они пишут.

Анатолий Вейценфельд:

Мы уже говорили о субъективной терминологии, но тут важна такая вещь, как «соглашение о терминологии». Если все эксперты одно и то же звучание назовут «сухим», «ярким», «легким» и «серебристым» — то и пожалуйста. Ведь в том же ГДРЗ тоже была экспертная группа для приемки фонограмм — так их полгода тренировали, чтобы они одно и то же звучание называли одинаково.

Вот пример — мы уже пять раз провели конкурс студенческих записей имени Виктора Бабушкина. И, если вы обратили внимание, состав жюри меняется очень мало. Мне иногда говорят: «Ну что же у вас там все в жюри одни и те же, почему не пригласить того-то и того-то?» Да очень просто — не потому, что у нас там все знаменитости, хотя люди все известные и авторитетные, а потому, что вот теперь, спустя несколько лет, они действительно оценивают работы в основном сходным образом. То есть отмечают одни и те же достоинства и недостатки, и мы специально над этим работали, обсуждали записи — уже после прослушивания, разумеется… Хотя не обходится и у них без заочных разногласий, — у нас члены жюри слушают работы исключительно в «гордом одиночестве». А если я теперь введу нового человека, пусть даже и очень уважаемого — и он мне сразу даст погрешность, потому что будет оценивать неизвестно как, опираясь не на выработанные за пять лет согласованные методы, а на свои произвольные понятия. Кстати, могу сказать, что у нас есть один «жестокий» член жюри, который всем занижает, и есть «либерал», который всем ставит довольно высокие оценки. Но при этом у всех членов жюри расстановка конкурсных работ по рейгингу в основном совпадает, хотя работы по качеству записи идут одна за другой довольно плотно. То есть даже в таком сугубо субъективном процессе, как оценка творческих работ — это ведь не техника тестируется, а искусство звукозаписи! — статистика дает правильный объективный результат. И какое-либо «подсуживание» полностью исключено!

Еще момент — Вы, Дмитрий Георгиевич, говорили о «домысливании» как о самом большом грехе эксперта. А вот характерный случай. Как-то одна девушка поступала на звукорежиссерское отделение Гнесинки. Экзамен по прослушиванию проходит там следующим образом: им заводят два раза одну запись симфонии, потом два раза другую запись той же симфонии — то есть другой оркестр, дирижер, звукорежиссер, студия и т.д. А они должны описать свои впечатления — как что звучит, в чем разница, и музыкальная. и звуковая… Завели первую запись один раз, потом второй — и эта девушка вдруг спрашивает: «А что, уже можно писать?» Все ребята оторопели, а потом уже и сами начинают сомневаться — а может, и правда, надо уже что-то писать? То есть девушка первый раз услышала что-то, потом второй раз она, естественно, уже больше ухватила и решила, что раз есть разница, то это уже другая запись. Но при этом то, что это та же самая запись, она не услышала! Естественно, приемные экзамены на этом для нее и закончились, то есть на данном этапе она выявила свою профнепригодность.

Дмитрий Свобода:

Вопрос это очень актуальный. Мы подходим к нему так — есть какой-то необходимый минимальный уровень, который может достаточно точно показать качество тракта и записи. И первое требование к нему — даже не тембральный баланс, а уровень нелинейных искажений.

Александр Курило:

Вопрос качества продукта, будь то аппаратура или запись, имеет три стороны. Я буду говорить по понятным причинам только о технике.

Одна сторона — это пресса. Ее задачи — дать читателем своевременную информацию, послужить обратной связью между потребителем и производителем, и чем лучше она с этой задачей справляется, тем выше реноме издания.

Вторая сторона — это потребитель. Он покупает журнал, чтобы ознакомиться и суммировать информацию о том, что произошло за последнее время в индустрии по интересующим его вопросам. Откуда он эту информацию получает? Первое — из обзоров, претендующих на объективность. Второе — из субъективных мнений авторов, которым он доверяет, а доверять он может либо известным в данной сфере людям, либо авторам, которых он читает в течение некоторого времени и знает, как они подходят к освещению определенных вопросов. Третье — это реклама, которая привлекает его внимание к новым продуктам.

Третья сторона, о которой часто забывают, — это авторы. А автору, кроме чистого заработка, нужно реноме, чтобы большее количество людей воспринимали его как эксперта, и тогда он будет регулярно присутствовать на страницах журнала.

Дмитрий Свобода:

Но не будем лукавить — все журналы зависят от рекламы. А это значит, что при проведении тестирований он рано или поздно столкнется с претензией рекламодателя: «А как же так, почему моя система хуже оценена, чем другая?» Вот был такой журнал «Класс А» для любителей высококачественного домашнего звука, где мы давали результаты нелицеприятных тестов, — и он закрылся…

Анатолий Вейценфельд:

У нас в журнале в этом году были три тестирования: аудиокарт, интерфейсов и студийных мониторов. И там тоже был выстроен рейтинг оборудования, были и первые места, и последние, и нелицеприятные оценки тех или иных характеристик — и ничего, от рекламодателей никаких претензий!

Александр Курило:

В идеале издание должно организовывать независимые и аргументированные тесты. И по вот этому вашему тестированию студийной акустики, совершенно верно, никто, даже аутсайдеры, не стали придираться ни к результатам, ни к методике. А я, как представитель торгующей компании, не могу воздействовать на результаты тестирования. И в целом я уверен, что методика была правильная и честная. Другое дело, что не всегда организация бывает идеальной, и то, что на тестирование мониторов ближнего поля одна компания прислала мониторы среднего поля, и в ближнем поле они прозвучали не так хорошо, как могли бы, и в качестве ближних мониторов они получили невысокие оценки — тому пример.

В любом случае, журнал, занимаясь тестированием, являет собой центр экспертизы, и ни один дистрибьютор не имеет таких возможностей, потому что он не может сравнивать изделия разных производителей.

Анатолий Вейценфельд:

Насколько я понимаю, у «коммерческого народа» есть два типа мышления. Если ему надо знать реальное качество продукта, — один момент. Если ему нужно то, что сейчас называют словом «пиар», а проще говоря, реклама — это другое. Наши тестирования преследовали исключительно цель объективного анализа.

Дмитрий Свобода:

Иногда дистрибьюторы идут на разные хитрости. Например, при тестировании в низкую ценовую категорию предлагают более дорогую технику, которая, естественно, имеет параметры качества более высокие. Но чтобы потом потребитель не пришел в магазин и не потребовал продать ему этот продукт по низкой цене — ведь в журнале написано, что он в категории, например, до 200 долларов, а аппарат-то на самом деле больше 500 стоит — дают модель, которая снимается с производства. Таким образом искусственно поднимается рейтинг брэнда — и мы с такими случаями сталкивались на практике.

Михаил Сергеев:

Субъективная экспертиза — это всегда последнее слово в тестировании. Но трудоемкость субъективной экспертизы огромная, а достоверность очень часто сомнительная. Но, говоря о профессиональном оборудовании, важно все время помнить, что это комплекс. И компоненты в нем должны быть одного класса. Нет системы — нет звука. Мы переходим к субъективному испытанию звука, когда все цифры уже выяснены.

Объективное тестирование должно происходить вне сравнений. Мы должны показать качественные характеристики самого продукта, как объективные, так и субъективные.

Александр Курило:

А почему бы и не сравнить аппаратуру одного класса? Например, сейчас на рынке присутствуют порядка 30-ти студийных мониторов ближнего поля, все с пятидюймовым вуфером, и читатели хотят знать, какие из них в первой пятерке. Почему нельзя их сравнить?

Михаил Сергеев:

А кто сказал, чего хотят читатели? Ведь есть еще и функциональные возможности. Одному нужно, чтобы мониторы были магнитно-экранированными, а для другого это неважно. У каких-то колонок порт фазоинвертора сзади, и их нельзя располагать близко к стене, и они поэтому по габаритам не впишутся в маленькую студию и так далее… Вот из этого складывается целостный «портрет» модели. А просто отслушать мониторы и абстрагироваться от остальных параметров — это неправильно.

Анатолий Вейценфельд:

Что ж, коммерческую, художественную и психологическую стороны проблем тестирования мы обсудили. Но напомню, статья Михаила называлась «Пора изменять измерения?» и была посвящена тому, насколько процессу появления новых технологий, новых приборов, новых продуктов соответствует имеющаяся на настоящий момент метрология, измерительная технология, как и что в настоящий момент надо мерить по сравнению с тем, как и что мерялось в 60-е годы. Иными словами, насколько сегодняшняя метрология соответствует сегодняшним потребностям и самим продуктам. Понятно, что цифровая техника требует измерения совершенно других параметров, чем аналоговая. Если для магнитофона важно было померить детонацию, то в «цифре» какая детонация? Зато появился джиттер, и так далее… Надо определить, насколько существенно отставание метрологии от технологий, применяемых в приборах, которые и предстоит тестировать. надо определить, что мерить, а что мерить уже и не нужно.

И самое главное — как измерения приблизить к объекту измерения, как сделать так, чтобы эти измерения нам говорили об аппарате гораздо больше, чем они говорят сейчас. Можно просто добавить к имеющимся параметрам два-три новых, но о его звучании мы не узнаем намного больше, чем знаем сейчас. А в идеале, и, несомненно, когда-то это будет, объективные сухие цифры нам скажут о звуке все и исчерпывающе, и вся эта «лирика» не понадобится. Все эти «сухое», «яркое» и «светлое» будут выражены в числах! Кстати, к этому все и идет, вспомните статью И. А. Алдошиной «Взгляд в будущее аудио», которая была у нас несколько лет назад.

Итак — что нам нужно мерить, в каком направлении двигаться, чтобы результат технических, математических, физических измерений говорил нам о звуковом качестве продукта, будь то акустическая система, микрофон, звуковая карта и т.д. То есть чтобы цифры в виде некоторого количества параметров нам исчерпывающе говорили все о продукте. Чтобы действительно можно было посмотреть характеристики и не глядя, точнее, не слушая, покупать изделие и заведомо получить нужное качество и нужные свойства. Чтобы объективные количественные данные были максимально информативны!

А сейчас цифры нам практически ничего не говорят о звуке! Берешь паспорта на разные микрофоны: у всех диапазон 20 Гц…20 кГц, АЧХ почти прямая и у всех почти одинаковая, чувствительность одинаковая, уровень перегрузки — то же самое, характеристики направленности идентичны. А звук — у всех совершенно разный! Ну и что мне говорят цифры и зачем они мне вообще тогда нужны?

Михаил Сергеев:

Если у приборов с одинаковыми характеристиками разное звучание, значит, имеются искажения или изменение сигналов. Я взял на себя труд показать эти изменения на уровнях, сравнимых с уровнями порогов заметности. Я обратился к Алексею Лукину, и он по моим предложениям внес изменения, новые измерения в свой программный пакет RMAA. И по новой методике выявились такие искажения, которые при измерениях по стандартной методике были незаметны. Но это, естественно, не предел — можно вносить еще дополнения и поправки, тем более что это компьютерная программа, а не «железный» прибор.

Анатолий Вейценфельд:

Это замечательно, что в программу, разработанную одним нашим автором, по предложению другого нашего автора были добавлены новые возможности, и надеюсь, будут и еще. Но встает вопрос — а как правильно интерпретировать новые результаты? Допустим, внесенные дополнения и изменения в программу и методику измерений станут общепринятыми, независимо от того, подпишет их какой-нибудь там «министр стандартов» или нет — а дальше-то что? Что делать читателю, обычному потребителю, пришедшему купить новый прибор и открывшему новый паспорт с новыми параметрами? Особенно если в новых параметрах появились слишком большие проценты нового типа искажений, которые раньше не мерили?

Алексей Лукин:

Да, интерпретация новых тестов — это самая важная задача. Можно много разных параметров померить, но должно быть понятно, как они коррелируют со звуком. Поэтому очень важна статистика, накопление данных о связи новых параметров со звуковым восприятием. Пока таких исследований не проводилось. Были взяты некоторые общепринятые электроакустические параметры, но с некоторыми модификациями. Но пока это было далеко от анализа восприятия, и нужно еще провести статистическую обработку результатов, чтобы выявить эту зависимость. Пока мы не столько мерили новые параметры, сколько те же параметры, но в несколько других режимах. Например, интермодуляция измерялась не на обычных частотах и статически, а на других частотах и с помощью пары скользящих тонов. И результаты были ошеломляющими! Там, где при обычных измерениях получаются сотые и тысячные доли процента, при нашей методике появились десятые доли и даже целые проценты искажений. А ведь в реальном звуковом сигнале все это присутствует, и никто этого раньше таким методом не мерил!

Известно, что в цифровой технике на самых высших частотах со звуком происходят разные практически неслышимые вещи, образуются артефакты. И для измерений этих артефактов и была адаптирована программа.

Но что касается интерпретации, то пока мы даже для существующего набора тестируемых параметров не можем сказать, что все сейчас идеально интерпретируется. Мы даем не только цифры, но и графики, и возможно, кто-то по графикам может сказать, насколько хорошо и правильно звучит испытываемый прибор.

Еще один момент — наводки на карту в компьютере. Даже при замене или перестановке видеокарты могут появиться такие наводки, которых не было до этого. Я считаю, что при испытаниях не надо минимизировать наводки, а надо, чтобы карта испытывалась в усредненных условиях, в расчете на некий типовой компьютер.

Анатолий Вейценфельд:

Это все — о методике измерений. А каков вектор развития аудиометрологии?

Михаил Сергеев:

Каждый новый параметр добавляет нам новое знание о приборе. Для цифровой техники все самое интересное и важное происходит за полосой слышимых частот. Еще очень важное значение имеют физические свойства входов. Значимость этих параметров гораздо больше, чем простая АЧХ. Что касается измеряемых параметров, то важно еще выявить и замерить искажения, вносимые дельта-сигма конвертерами. Там образуются артефакты, но по новой методике они легко выявляются. На все 100% оценить звук по этим объективным числовым значениям будет нельзя, но ранжировать — без проблем.

Анатолий Вейценфельд:

Какие еще строчки в паспорте должны добавиться?

Михаил Сергеев:

Если говорить о звуковых картах и прочих цифровых приборах, то на сегодняшний день это:

• искажения и интермодуляция на высоких частотах, то есть, двухтоновый тест на высоких;
• физические, точнее, электрические свойства входа, то есть если он синфазный, то его защищенность от наводок, от внеполосных составляющих, то же самое для выхода — защищенность в полосе звуковых частот и за полосой;
• гальваническая связь между входами и выходами, если она существует, помеха между корпусом и другими нулями.

Все это уже дает очень много новой информации, так что дальше пока и заглядывать не буду.